. . .

На Подоле тепло, голубая эмаль и белое золото. Нашел маршрутку, еду на Бориспольскую. Хорошо. Тихо мечтается о стакане мадеры, дорогой сигарете, новых ботинках и долгой прогулке.

Мадеру помянул не зря. Проезжали по мощеной улице. У Днепра - церковь. Возле церкви, как водится, стройплощадка, на стройплощадке, конечно, кран, на стреле надпись - ВАКХ!

Может, это латиница (скорее всего, там ниже не по-нашенски), но не суть. Холмы, мостовая, фонари. Хочется говорить на украинском языке. Писать не хочется.

Счастье.

Маршрут для экскурсии. Проезжаем мимо женщины с мечом. Ни дать ни взять нуменорское изваяние. Деревья под ней как тросник, облака над ней, как дым пожарища. На левой руке, кажется смотровая площадка. Как бы туда.

Понедельник…
день хороший. Чертенок, который отвечает за мои несчастья, сломал ногу, бегая за мной по гипермаркетам Киева. Ангел, который отвечает за мою удачу, кое-как за мной успевает. 
***
Федоровские романсы пошли плохо. Мне нравится Федоров, поющий широко, а стихи Введенского заставляют причитать, спотыкаться. 
У Хлебникова в стихах - вычурная, сложная музыка. Но она есть. 
У Введенского - музыка показывает хвост из хаоса и дурачит, делая вид, что она есть. А ее нет. 
Вот и мелодий как бы и нет. Только хвосты, которые как бы есть. Это щекочет нервы. 
*** 
М. : 
Сижу в столовой рядом с людьми, о которых пишут критические удрученные эссе культурологи и моралисты. Они обсуждают рестораны, употребляют слова “арменины” и “хачи”, обсуждают недавно открывшийся торгово-развлекательный центр и еще какие-то: “А там был? - Да. Самый большой в Восточной Европе. На днях должны туда акулу привезти, чтобы в аквариуме у них плавала” 
С.: 
Я знаю зачем им акула - для феодальных развлечений.
Сами феодалы мне не попадались, зато сколько я видел вассалов и челяди в бесконечных торгово-развлекательных закулисьях! Вот их и будут за непослушание скармливать акулам на майские эти-как-их-там на радость одобрительно галдящей публике. 
Вижу: в заоблочной ложе восседает Сам, на коленях у него ручной хорек, в левой руке - подзорная труба, в правой - вяленая нога тапира, у его ног возлежат сторожевые гепарды, он в парче и мехах, левый глаз его их горного хрусталя, правый  - красный, как у альбиноса, потому что он и есть альбинос. Левое ухо - из слоновой кости, правое ухо - из красного дерева, у него адамантовые, крючковатые, как у пираньи, зубы. Его круглое лицо покрыто сеткой шрамов, плохо скрываемых толстым слоем пудры. Время от времени с него сползает парик, обнажая замысловатую татуировку, реже, - отваливается нос, открывая темноту. У него тонкий голос и толстые пальцы. Ему семьсот лет. С ним референт, куртизанки, бард, шут и глотатели шпаг. 
*** 
Славно грядет мерчендайзер, коллега аргусооубийцы, 
Доблестный муж, отовсюду всегда посылаемый на***. 
Держит в деснице он кофием полный стакан из пластмассы, 
В шуе его шаурма, но ее приобрел он напрасно.

(с) А.П.